Я пошёл в главный офис, чтобы встретиться с Реджем Гулдом, и оценка Денниса О'Коннелла была абсолютно верной... Я не знаю, из какой выгребной ямы они вытащили этого персонажа.
Это был коренастый мужчина средних лет. Дело в том, что... пара моментов о нем... меня сразу же поразило, что когда он улыбался, его глаза никогда не улыбались. Улыбка была на его губах, а глаза были холодными, они оставались холодными. Улыбка была улыбкой садиста. Это была улыбка, которую вы могли бы ожидать от человека, который наслаждается отрыванием крыльев насекомым. Психологически меня отталкивало его присутствие, как будто я был в присутствии какого-то ужасного зла, чего-то очень противного. Энн, когда она встретила его пару дней спустя, она взяла отпуск, чтобы сходить туда, была ещё более поражена, чем я. Она не могла находиться в присутствии этого человека. Она была даже более чувствительна к этому, чем я. Как бы то ни было, это была как-естьность ситуации.
Мы ничего не могли с этим сделать. Я знаю, что Деннис О'Коннелл и Стэн Ричардс написали несколько очень жёстких писем старику, выражающих недовольство в отношении такого типа людей, которым было поручено управлять организацией и указали Рону, что они не испытывали доверия к Реджу Гулду. Единственной персоной, к которой они чувствовали доверие, был Рон Хаббард.
Но опять же, они получили от Рона только половинчатые ответы, благодарность за доверие и так далее. Редж Гулд не собирался уходить. Хорошо, что... это заставило Энн и меня выйти из организации, и я ненадолго ушёл из центра процессинга. Энн действительно обрадовалась тому, чтобы уйти и сделать перерыв. Девочка заработалась и было замечательно видеть, как она поднимается по шкале тонов, как уходит напряжение. Она расслабилась дома и начала заниматься одитингом. Однако, у нас стало мало преклиров.
И многие из людей, с которыми я работал, знали Энн и знали номер в Баттерсе. И вообще, любой старый преклир, которого я одитировал в организации, им нужно было позвонить и попросить номер телефона Денниса Стивенса, и им бы его дали. Многие из них сделали это. В те дни у нас была открытая коммуникационная линия. Что-то неслыханное в наши дни! Вы могли позвонить в HASI и получить номер телефона полевого одитора. В те дни это было возможно. Вы могли позвонить в HASI и получить телефонный номер любого полевого одитора, которого вы могли знать.
Итак, Энн и я приспособились к тихому домашнему одитингу, работая в поле. Это была красивая и спокойная жизнь. У нас было много работы. А летом мы поехали отдыхать, и это было чудесное время. Дети были в восторге. Это было мило. Они очень обрадовались, когда мы оба были рядом всё время. Это действительно принесло пользу нам обоим, и мы оба наслаждались этим перерывом.
Тем временем клиника даже не планировалась... хотя Редж Гулд должен был этим заниматься. Он этого так и не сделал. Клиника была окончательно создана Джорджем Уичелоу. Я узнал это от Денниса О'Коннелла. Усилия Джорджа Уичелоу, наконец, позволили создать клинику. Мы получили помещение на 83 Palace Gardens Terrace, которое находилось на углу Bayswater Road и Palace Gardens Terrace, всего в двух шагах от станции Notting Hill Gate, прямо посреди торгового центра Notting Hill Gate.
Это было красивое место рядом с новым театром Линдси, где Рон впоследствии проводил публичные лекции. Это был замечательный выбор со стороны Джорджа. Это было быстро согласовано стариком в Америке, и дело было сделано. А потом его сотрудники пришли и начали переносить мебель. К тому времени, когда мы с Энн узнали об этом, всё было готово, стулья и так далее. Он с нетерпением ожидал открытия бизнеса.
Следующее, что мы узнали – летом 1953 года Редж Гулд исчез так же быстро, как и появился. За одну ночь. Он просто исчез. На этот раз не было… никто не знал, что случилось, пока в понедельник утром не появилась женщина по имени Жан Аткинсон. Она сказала, что является новым администратором и у неё есть письмо от Рона Хаббарда, дающее ей полный контроль над администрацией HASI. Это снова взволновало всех. Редж Гулд исчез так же быстро, как появился. Должно быть, он сказал или сделал что-то, что обидело Рона и был уволен. И эта новая женщина пришла... мы опять не знали, откуда она.
Никто не знал её. Она даже не была одитором по книге. Она ничего не читала. Она ничего не знала о Дианетике и Саентологии. О, она слышала об этом, но она никогда не изучала предмет достаточно глубоко. И она была поставлена во главе администрации этого места.
Она была женщиной лет 40, 45... Я не очень критичный человек, но она выглядела не лучшим образом. Она обычно одевалась довольно неряшливо. Её пальцы были со следами никотина. Она была курильщицей. Она не была... наверное, её самым большим провалом было то, что я всегда думал, что она могла бы чаще мыться. Было не совсем приятно… запах от неё… но это могли быть некоторые физиологические трудности. Но в любом случае, это не помогало ей в социальном плане.
Но вообще, она казалась эффективной в своей работе, она говорила довольно тиранически, и каждый чувствовал, что она, без сомнения, администратор. Она напомнила мне кое-кого... завхоза в викторианской больнице. Знаете, это было первое впечатление. Но она выглядела лучше, чем Редж Гулд. В ней не было ничего «скользкого». К несчастью, она ничего не знала о предмете. Конечно, прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы покинули организацию, и было довольно много студентов, которые прошли обучение, и они собирались открыть клинику.
Парень, которого звали Фред Уэллинг, должен был возглавить клинику, он недавно окончил университет и окончил HPA. Я не знал его, я никогда не встречался с ним. Он приехал на место, проделал дневной курс после того, как я покинул сцену, поэтому я никогда не проверял его и ничего не знал о нём. Он должен был запустить клинику.
Однажды я отправился в Palace Gardens Terrace, и там у него было несколько штатных одиторов. Очевидно, что он и два штатных одитора были на зарплате. Большая лекционная аудитория там была более или менее оборудована стульями, но лекций не проводилось. Ситуация с пиаром продолжала ухудшаться в 163 Holland Park Ave.
В тот момент у него была вся клиника под контролем. Кажется, что никакого одитинга не проводилось, и, похоже, проблема была в том, что летом 1953 года... Внезапно Нибс Хаббард появился в Лондоне, посланный его отцом, Роном, чтобы дать бакалаврский курса саентологии для всех тех, кто был готов его получить. Нибсу в то время было около 18.5 лет. Он был старшим сыном Рона от первого брака. Он был очень, очень большим парнем. Он весил примерно в 230 фунтов. Он выглядел как бронированный танк.
Он был не очень похож на Рона, но у него были пылающие волосы семьи Хаббардов. Это был, несомненно, сын Рона. Он привёз с собой жену. Думаю, ей было около 19 лет, она была на полгода старше его. Но она была весёлой-весёлой девушкой. Возможно, они вдвоём весили более 500 фунтов! Но мне понравилась его жена, она была очень милой девушкой. Я не был сильно впечатлён Нибсом. Он казался очень, очень напряжённым всё время. Он казался человеком, который не может расслабиться, и только много позже я осознал, что происходит, почему он был таким напряжённым.
Нибс начал организовывать курс. Мы с Энн решили не принимать в этом участия. Мы были, знаете ли, слишком заняты, и казалось, что это не так уж важно. Ни один из нас не был особенно впечатлён им. Мы думали, что Рон скоро вернётся, и мы знали, что он проводил курсы в США, и мы подумали...
Деннис О'Коннелл однажды вечером позвонил по телефону. Он сказал, чтобы я не приходил на курс. Он сказал, что Нибс привёз кассеты, и он держит все кассеты в одном ящике, в том же шкафу, где хранятся все ленты HPA. Как только он закончит, мы все услышим все эти кассеты, так что «не проходи на курс».
Мы просто провели расслабились, пока Нибс не закончили с лентами, по вечерам он не использовал кассеты. И мы были вместе с Деннисом О'Коннеллом прослушали кассеты. Нибс так и не узнал, он никогда не знал, что что-то случилось. Деннис должен был держать шкаф, он просто закончил с лентами, положил их в шкаф, запер шкаф. У Денниса были ключи от шкафа, они вытащили кассеты из шкафа, отвезли их домой, и мы все начинали: Джордж Вичелоу, Стэн Ричардс, Энн и я. Мы держали это в тайне от остальных. Это были только мы. У нас было все эти ленты, так что никто из нас ничего не потерял. Мы все прослушали кассеты, так или иначе.
Нибс Хаббард, он был хорошо проодитирован Роном, и мы узнали позже, что его кейс, он был хорошим, тэта-клиром. Очень хорошей экстериоризованной тэтой. Но мы действительно выяснили, почему он был напряжён. Произошло то, очевидно, что Рон вначале очень тщательно его одитировал, а затем начал передавать ему ответственность. Рон ожидал, что Нибс станет его преемником, поэтому он возлагал на него эту ответственность, и это был полёт оперившегося птенца, который отправился в Лондон и дал бакалаврский курс в одиночку, соло.
Но Нибс не хотел этого делать. У него просто не было способности. Люди, которые были на курсе, один или два из старожилов пришли на курс и сказали, что как инструктор он был полным дилетантом. В половине случаев его не было в комнате, и он не мог по-настоящему встретиться с аудиторией. И он не ответил на вопросы должным образом. Половина времени его внимание, казалось, было где-то ещё. Он просто не был заинтересован сделать эту работу. Не удивительно, что курс был провален. Это был один из тех курсов, о которых лучше забыть. Это был, наверное, худший курс такого типа, когда-либо проводившийся в Лондоне.
Это объясняет напряжённость, которая нарастала. И в более поздние годы, конечно, имя Нибса стало ассоциироваться с чем-то очень плохим в Саентологии, потому что он "взорвал" организацию и так далее, и Рон говорил некоторые очень неприятные вещи о своём сыне.
Но на самом деле, это была ошибка старика. Он взвалил слишком много ответственности на этого парня, и происходило то, что Нибс почувствовал, что он совершает оверты, потому что он не мог оправдать надежды своего отца. Он просто постоянно совершал оверты по отношению к отцу и Саентологии, и это заставляло его напрягаться, и он всё время просто совершал оверты, потому что не мог оправдать ожиданий своего отца... Это, конечно, было откровенным овертом в его уме. Это было проблемой Нибса. Так или иначе, после того, как курс закончился, Нибс дал Конгресс, который был частью его соглашения с отцом. Мы с Энн присутствовали на конгрессе, и он провёл его очень плохо. Он почти ничего не делал, но включил магнитофон и снова выключил, поздоровался и попрощался. И мы почти не видели его на Конгрессе.
Надо было сидеть и слушать магнитофон. Была небольшая презентация, на Конгрессе не была проделано большой работы. Сотрудники, Деннис О'Коннелл, Стэн Ричардс делали все возможное, чтобы группа работала, но лидер, Нибс, не присутствовал. Конечно, лидер не присутствовал, он проваливался, и это был самый ужасный конгресс. И это завершилось танцевальной вечеринкой в отеле. Когда Нибс вошли в бар, в то время на курсе HPA был парень по имени Джек Паркхаус, он был на уик-энд курсе, один из студентов курса. И он поднялся, разговаривая с Нибсом, они, видимо, стали пить виски, и они затеяли смешное питьевое соревнование.
И Нибс просто хотел выпустить пар, и он бросил вызов Джеку Паркхаусу, чтобы узнать, кто может больше выпить виски.
Ну, было совершенно очевидно, кто может выпить больше виски, потому что он был почти в два раза больше, чем Джек Паркхаус, поэтому Джек оказался в 10:30 вечера под столом, а Нибс Хаббард не мог говорить, не мог закончить и сказать спокойной ночи каждому, потому что он не мог стоять. Мы с Энн посадили его в такси вместе с его женой. Мы, наконец, посадили эти 230 пьяных фунтов в такси и отправились в гостиницу, где он жил. Именно там мы узнали... мы не смогли посадить его в такси, потому что он был слишком тяжёлым. Он был мёртвым грузом, он не мог стоять.
Он был совершенно пьян. Мы, наконец ... он выкрикивал... с пола такси, и он был экстериоризован, он закрыл глаза, и он называл цвета светофоров перед нами, когда мы ехали в такси... и он был прав. Он никогда не ошибался. Он сказал, что следующий блок светофоров красный, но этот следующий блок светофоров был за углом. Мы поворачиваем за угол и видим светофоры. Следующий блок светофоров будет зелёным... сейчас. И светофоры загораются зелёным. У него было очень хорошее тэта-восприятие настоящего времени. Итак, Рон сделал прекрасную, первоклассную экстериоризацию своему сыну. Он, должно быть, был в очень хорошее форме кейса. Ничего плохого с ними не произошло. Но он просто взял слишком много ответственности на свои плечи.
Ему было всего 18.5 лет. Если бы он был хотя бы на пять лет старше, он мог бы взять на себя ответственность и сделать работу лучше. Или, может быть, если бы он был на пять лет старше, он просто отказался бы от предложения отца, сказав, что его это не интересует. В любом случае, его бы там не было.
Но многие люди увидели его в этом отвратительном пьяном состоянии и увидели, как его посадили в такси и так далее, и это не принесло саентологии никакой пользы. Он был не в состоянии выполнять свои официальные функции на съезде. Спустя год-два Джек Паркхаус стал довольно известной фигурой в Саентологии. Он был блестящим учеником. Он был одним из лучших студентов, которые когда-либо выходили из HASI, HPA, с курса HPA. Он был хорош, очень хорош. Он был хорошим администратором и прекрасным технарём.
Так или иначе, это было последний раз, когда мы видели Нибса. После этого я больше никогда не видел Нибса. На следующий день или через два дня он и его жена вернулись в США. Это было концом Нибса. Позже мы услышали, что люди убедились, что Рон узнал об этом пьяном разгроме на Конгрессе. Очевидно, он был совершенно взбешён сыном, совершенно разъярён. Понятно почему.
Всё завертелось. Мы, конечно, всё ещё были в Баттерсе, проводя одитинг. Все, что, казалось, менялось в организации, было то, что... Жан Аткинсон набирала всё больше и больше людей в штат. Административный персонал рос вне всяких пределов. Технический персонал не рос. В клинике больше не было преклиров. Клиника, казалось, делала ужасный бизнес, и мы знали, что там есть проблемы. Мы знали, что между Деннисом О'Коннеллом и Жан Аткинсон, между Фредом Уэллингом и Жан Аткинсон не было любви, и, в конце концов, это пришло в голову, и Деннис О'Коннелл и Фред Уэллинг написали Рону и сказали, что эта женщина должна уйти. Они не могут работать с ней, она тиран. Так они сказали, или она уйдёт, или они уйдут.
Ну, Рон, конечно, не мог сделать ничего другого, кроме как принять их отставку, поэтому Деннис О'Коннелл и Фред Уэллинг покинули организацию. Утрата Фреда Уэллинга не была для организации потерей, потому что он, как вы знаете, просто не мог выполнять работу, на которую был поставлен в клинике. Он просто не был технически хорош, но оба они...
Потеря Денниса О'Коннелла была тяжёлым ударом. В то время он был лучшим лондонским тренером. Он был хорош. Он был на работе дольше, и он был лучшим тренером. Хотя на самом деле он был не... он бы предпочёл ... он говорил, что я скорее буду одитировать, чем учить. Но он учился, и это давало свои плоды. Так что Стэн Ричардс должен был въехать. Стэн Ричардс провёл вечерний курс на выходных, и он перешёл на дневной курс, который не хотел проводить, потому что в течение дня он проводил одитинг. Он расстроил своё расписание, и у него появился новый парень по имени Рон Джеффкотт, он был... он окончил курс какое-то время ранее.
Он взял на себя выходные и вечерние курсы HPA, что ранее делал Стэн Ричардс. Он был довольно толковым. У него была постоянная дневная работа вне Саентологии, которая всегда была немного подозрительной. Бог знает, как ему это удалось. Он был женат, у него были дети. Он работал полный день, и каждый вечер он работал в HASI, каждые выходные он работал в HASI. Я не знаю, как он продолжал жить, но ему это всё-таки удавалось.
Примерно в это же время, не скажу точно, в это же время, примерно в это же время Джордж Уичелоу покинул организацию. Я не помню, чтобы я общался с ним после этого. Думаю, ему просто было достаточно. Он не мог ужиться с Аткинсон, но он не называл её имя, с О'Коннеллом и Фредом Уэллингом, что он не мог ладить с этой женщиной. Он понял, что это место катится к чертям. Я думаю, что Деннис О'Коннелл и Фред Уэллинг – было слишком много для него. Это была последняя капля. Энн и я ушли, и теперь О'Коннелл и Уэллинг ушли. Там ничего не оставалось. Не было никакого смысла напрягаться больше, поэтому он просто ушёл обратно к своей магии, своим заклинаниям и своим преклирам.
И после этого мы никогда не видели Джорджа. Организация после этого так и не восстановилась. Она так и не оправилась от удара от потери Джорджа на связях с общественностью. Они пробовали различных выпускников HPA, чтобы следить за публичными и вводными курсами, но никто не мог сделать это так как Джордж. Приток HASI в этот момент сильно просел, и, по моему мнению, не восстановился в течение многих лет, привёл к потере новой крови.
Перед самым "взрывом", перед уходом О'Коннелла и Уэллинга, незадолго до этого, случилось самое странное положение вещей, которое, как я подозреваю, исходило из этого странного положения дел, и частично привело к исчезновению Фреда Уэллинга, почему Рон так быстро принял отставку Фреда Уэллинга. Во всяком случае, это началось с телефонного звонка, говоря, что Рон попросил, чтобы некоторые процессы были проведены на мне, некоторые специальные техники были апробированы на меня, бесплатно в клинике, и это будет сделано одним из сотрудников Фреда, и я приду и обсужу этот вопрос.
Это должно было быть сделано как одолжение Рону. Я сказал, хорошо, это хорошо для меня, поэтому я пошёл и поговорил с Фредом, и сказал: «хорошо покажи мне, что у тебя есть. Что это такое, что ты будешь проводить? Зачем?»
И он объяснил, он сказал, я не знаю. Я получил разрешение. Я имею в виду, он был честным человеком. Он показал мне разрешение. Он, очевидно, знал не более этого. И я сказал, хорошо, какие методы вы собираетесь использовать? Он сказал, ну, я не могу этого сказать, он сказал, пока вы на самом деле не согласитесь на одитинг. Я сказал, что это достаточно справедливо. Хорошо, я пройду одитинг.
И потом Фред сказал... он сказал, как только вы приступите к одитингу, вы скоро узнаете, что это за методы. Я сказал, хорошо, даже это нормально. Я не спешил выяснять, что это за новые методы. Я сделал себя доступным. По-видимому... это не собиралось занимать больше времени, чем сессия или две. Я не знаю, что это было. Я думаю, это могла быть некоторая проверка безопасности, но я так и не узнал, как оказалось. Во всяком случае, он представил меня штатному одитору. Мы отправились в одиторскую комнату. Он был достаточно приличным молодым человеком... он был новым штатным одитором.
Я не видел его раньше. В то время у Фреда было два штатных одитора. Другой занимался одитингом клиентов за наличные. Мне достался самого молодой. Я не возражал. Но я пожалел этого бедного парня, потому что он недавно окончил курс, а у меня был огромный авторитет в то время среди одиторов в Лондоне. Знаешь, я был стариком, и я одитировал больше, я провёл много больше часов одитинга, чем он, и он это знал.
Поэтому он был немного обеспокоен тем, что я могу критиковать его технику одитинга. Но в любом случае он сделал всё, что мог. С ним лично не было проблем. Он был вполне компетентен. Он начал сессию. Он подключил э-метр и так далее, и мы приступили. Мы едва запустили сессию, как вошёл, Фред Уэллинг, и встал там.
Я смотрю на Фреда. Мы начинаем делать некоторые объективные процессы. Фред стоит там пару минут, и он выходит из комнаты. И мы закончили делать объективные процессы, и я «взял банки» и мы вот-вот начнём, как дверь открылась и вошёл Фред Уэллинг. Одитор остановился, посмотрел на него и я спросил: «Что происходит с Фредом?» Он говорит: «Я должен супервизировать одитинг».
Я сказал: «Хорошо, здесь вы не можете супервизировать». Я сказал: «Вам придётся делать это снаружи». Я сказал: «Я не могу начать сессию, пока вы будете тут шастать». Вы знаете, он парил вокруг, как какой-то ангел-мститель. Я знал, что сказал ему Рон. Он получил записку от Рона, в которой говорилось «внимательно следи за одитингом». И он делал именно это. Но это был плохой способ сделать это. Я сказал: «Послушай, я не могу начать сессию, когда ты здесь». В итоге он вышел.
Так что парень начал перебирать какие-то бумаги, а потом он немного пробежал по "Прямому проводу АРО", чтобы заставить меня двигаться по траку. «Хорошо», я подумал: «Все в порядке». Мы сделали пару команд, как дверь тихо открылась. Я только приоткрыл один глаз и, угадай! Фред Уэллинг снова влез в комнату.
Я с грохотом опустил банки, «что, черт побери, происходит с Фредом?» Я сказал: «Послушайте, вы или я, если вы хотите меня одитировать, если вы хотите знать, что происходит на сессии, вы одитируйте меня. Если вы хотите, чтобы этот человек меня одитировал, вам придётся выйти из комнаты. Вы не можете быть здесь, пока меня одитируют, и это всё!»
Конечно, это было нарушение кодекса одитора. Я имею в виду, если бы Фред лучше подошёл к техническому обучению, он бы знал, что если преклир возражает против присутствия другого человека в комнате, то одитор должен выгнать другого человека. Пытаться провести одитинг человека в присутствии неприемлемого третьего лица – это проблема настоящего времени. Вы не можете проводить одитинг преклира поверх проблемы настоящего времени. Это будет нарушением кодекса, даже просто попытаться.
Знаете, вся ситуация была перегружена ляпами одитинга. Если бы Рон был там, он бы заплакал. Так что я ясно дал понять, я сказал... конечно, это работа одитора, выбросить Фреда Уэллинга. Но Фред не... он явно не мог, потому что Фред был его боссом. У меня не было таких ограничений. Я сказал ему выйти. И, в конце концов, он сказал, что собирается остаться, я сказал: «Ну, это всё, ты отваливаешь, или я ухожу домой. Я не собираюсь проходить одитинг, когда ты крутишься на сессии». Я вышел из себя. А потом он разозлился на меня.
Он сказал: «Послушайте, я должен это супервизировать». Поэтому я сказал: «Хорошо, вы будете чертовски хорошо делать это без преклира». Я сказал: «Вы не будете делать это со мной». «У вас не будет преклирного подарка, и вы можете супервизировать пустой стул». Итак, он повернулся к одитору и сказал одну из самых странных вещей, которые я когда-либо слышал, которые руководитель говорит своему одитору за все мои годы в саентологии. Он обернулся к одитору ... он разозлился ... он повернулся к одитору и сказал: «Дайте этому человеку 15 часов на стенах».
И я просто не мог в это поверить. Это было так же, как капитан Блай на палубе, на четвёртой палубе, и сказал одному из своих офицеров дать матросу 15 ударов плетью. Знаете, это был перебор! И я просто начал дико смеяться. Это было слишком.. Фред вышел из комнаты со звоном в ушах; я имею в виду, что он ничего не мог с этим поделать. Сессия была закончена. Молодой одитор попытался уладить эту сессию и заставить нас двигаться дальше. Я говорю: ни в коем случае, я не могу делать одитинг в данных обстоятельствах.
Я был вполне счастлив. Поэтому он прекратил сессию... и взял... начал брать на себя определённую ответственность, закончив сессию. Это было самое умное, что он сделал, он закончил сессию. Я просто прогулялся по зданию, и я больше ничего не слышал об этом. Даже по сей день я не знаю, что Рон хотел на мне проверить. Но я знаю, что Фред должен был бы доложить старику. Он должен был сообщить, что Стивенс "взорвался". И Рон был бы зол из-за этого, потому что преклиры, которые взрываются, это – промах одитора по книге Рона Хаббарда. И так всегда было в книге Рона Хаббарда. Если преклир взрывается, это ответственность одитора, это ошибка одитора. Таким образом, ему пришлось бы немного покукарекать там, перед стариком. Но в любом случае, я больше ничего не слышал об этом. Поэтому я не знаю, что там было. И я никогда не писал старику об этом, я был слишком разъярён, слишком оскорблён этим. Я не знаю, чего хотел Рон, и я так и не узнал.
Вскоре после этого что-то произошло и Фред Уэллинг ушёл. У меня такое чувство, что Рон был очень рад этому. Что касается слов Фреда Уэллинга «дать этому человеку 15 часов на стенах», я думаю, что он имел в виду, дайте этому преклиру 15 часов стандартной открывающей процедуры 8К. Проведите ему 15 часов 8К, чтобы взять его под контроль. Полагаю, он имел в виду именно это. Я только предполагаю.
Как бы то ни было, через несколько дней после того, как Фред Уэллинг покинул клинику и забрал с собой своих одиторов, мне позвонила Жан Аткинсон и попросила меня прийти. Меня попросили занять какую-то должность в клинике. Я поговорил с Энн. Я сказал: «Похоже, старик хочет, чтобы я вернулся». Энн говорит: «Хорошо, тебе лучше пойти и узнать, что происходит».
Поэтому я поговорил с Жан, и она показала мне письмо от Рона с предложением мне вернуться в клинику. У него не было извинений за все расстройства. Я имею в виду, во-перввых, я никогда не должен был быть уволен. Во всяком случае, он хотел, чтобы я вернулся. Жан сказала, что у нас есть ещё один одитор для тебя, парень по имени Рекс Кирби. Итак, на следующее утро в понедельник я сказал: хорошо, это приятно, возможно, также завершить этот цикл. В конце концов, я пообещал Рону, что позабочусь о его клинике.
Следующим утром в понедельник я нашёл себя на посту, на этот раз, верите или нет, в качестве наёмного сотрудника. Появился Рекс Кирби, очень хорошо одетый молодой выпускник курса HPA, в комплекте с полосатыми брюками и чёрной курткой, выглядел он почти как идеальный психоаналитик. Он был очень хороший парень. Единственное, чего нам не хватало, это, конечно, преклиров. Но в любом случае, мы получили макет в стадии реализации. Пошёл слух, что появился компетентный человек в клинике, и некоторые преклиры снова начали контактировать с организацией. Удивительно, как эти вещи случаются. Это просто телепатия. И к нам начали приходить клиенты примерно через неделю или около того. Мы с Рексом были в полном порядке, ну, я бы не сказал, что мы были полностью заняты, но у нас было достаточно работы. Мы оба проводили одитинг, и я был директором по процессингу для него. Он был хорошим одитором. И мы продолжили.
Но реальная трудность заключалась в том, что, без сомнения, Фред Уэллинг испытывал те же трудности, у нас не было регистратуры с нами в клинике. На ресепшн администратором была Жан Аткинсон, другими словами, любой, кто приближался к организации для одитинга, должен был пройти Жан Аткинсон. И они не были впечатлены. Она просто не производила должного впечатления на людей. У вас есть очень, вы знаете... если бы она была первой встреченной вами, когда вы вошли в саентологическую организацию, вы бы подумали, что это довольно мерзкое место. Это было очень низко-тоновое место. И вы не знаете, как повысить тон впечатления.
Вы знаете, она выглядела измученной, она была слишком неряшлива. Вы не хотели бы, чтобы кто-то вроде неё был вашим регистратором в клинике. Вам нужен кто-то яркий, улыбающийся, проворный, желательно, кто-то, кто очень хорошо разбирается в технологиях. Это очень важно на регистрационных линиях – иметь тех, кто хорош в технике. Итак, это было... это была настоящая проблема. Но за этим кроется вопрос, что, черт возьми, эта женщина делает там?
Рон, ему потребовалось много-много лет, чтобы понять, если он когда-либо осознавал, что нет никакого будущего у идеи нанять неподготовленный персонал, отвечающий за обученный персонал. Он делал это снова и снова в организациях саентологии, в США и в Лондоне. Он выбирал какого-то неподготовленного человека и поручал им управлять своим высококвалифицированным техническим персоналом, и они просто не уважали бы этого неподготовленного человека. Я имею в виду, что этот неподготовленный человек может иметь 1000 степеней в бухгалтерском учёте, в управлении бизнесом или что там у вас есть, но эти люди, технический персонал, их интересовали только технические люди, которых они видят.
На самом деле это истина в любом бизнесе, в любой организации. Ваш технический персонал в любой организации никогда не уважает нетехнический персонал. Это работает где угодно. Знаешь, у тебя есть организация, компания по производству резиновых изделий. Я работал в резиновой компании в Австралии какое-то время, а химик там и его помощник абсолютно не уважали административный персонал на месте... Потому что они знали, что администраторы ничего не знает о резине.
Так было и в HASI. Очень сложно техническому персоналу, являющемуся экспертом по одитингу и специалистом по обучению, и т.д., а также экспертом в технической области Саентологии уважать администратора, который их возглавляет. Всё в порядке, если администратор не будет отвечать за них, и они равны в организации. Тогда они будут работать с администратором.
Но ошибка заключается в том, чтобы назначить несаентолога администратором, отвечающим за технический персонал. Это никогда не работало, и Рон совершил там много ошибок. Это просто вызывало массу трений в его организациях. Он, наконец, прекратил это делать. Но прошло много лет, прежде чем он, наконец, прекратил это делать. Большая близость была у всех нас с нашим первым администратором, Энн. Все знали, что она была компетентным саентологом, она была компетентным одитором. Она была старожилом, она проделала сотни часов одитинга. Она знала этот предмет так же хорошо, как и все, поэтому все уважали её. На линии было уважение, которое вы видите. Но мы не уважали Реджа Гулда. Никто не уважал Жан Аткинсон просто потому, что эти люди ничего не знали о предмете, над которым они работали.
Весна 1954 года превращалась в лето и вот тут-то и появилась новость о том, что скоро появится Джек Хорнер, горящий после передового клинического курса, где он был студентом в США. И он приезжал и собирался дать первый докторский курс в HASI в Лондоне. Рон всё ещё был в отъезде и не должен был вернуться, хотя все надеялись увидеть его позже в этом году, но было всё ещё неясно, вернётся ли он. Но Хорнер приезжал, и это была долгожданная новость. Мы все были восхищены идеей докторантуры, которую мы могли пройти, и все мы надеялись, что сможем пройти этот курс в качестве сотрудников. Конечно же, мы всё равно пройдём этот курс. Но в любом случае, это я немного забегаю вперёд.
Во всяком случае, Хорнер прибыл и угадайте что, угадайте, что он привёз с собой, у него появился новый клир. По крайней мере, он сказал, что она клир. Она была красивой девушкой, и, конечно же, она спала с Джеком Хорнером. Я не знаю, почему... он нашёл эту девушку не в Америке. Он, должно быть, выбрал её на Британских островах, потому что она была придворным в палате английского двора.
Не знаю, я никогда не слышал подробностей о том, как она спуталась с Джеком Хорнером, которым она очень увлеклась. Имя девушки было Пэм, Памела, и она приехала с Джеком Хорнером. В первый день он приехал в клинику, мы его видели, и с ним была Памела. Конечно, мы с Джеком знали друг друга ещё с 1951 года, когда он проводил тот конгресс, поэтому мы были старыми приятелями.
Но он привёз с собой несколько действительно хороших новостей, он получил записку от Рона, разрешающую Энн прийти на клинический курс. Рон хотел, чтобы Энн закончила докторскую. Рон считал, что Энн проделала очень хорошую работу для организации, в то время как она была на должности в первые дни, и он хотел отплатить ей, предоставив ей докторский курс. Он знал, что ей не удалось пройти курс HPA, потому что она помогала ему там, пока курс был в процессе, и теперь он возвращал Энн долг. Так что всё было прощено. Он хотел, очевидно, вернуть Энн в организацию. Это был его способ сделать это. Энн, она была очень довольна.
Хорнер начал готовиться к курсу. Он был квалифицированным, высококвалифицированным техником и очень, очень компетентным инструктором. Очень компетентным. У него не было никаких проблем с процессингом, решением технических вопросов. Нет никаких проблем при обращении с классом студентов и управлении курсом. Он уже делал это раньше. Раньше мы видели его в действии.
Другой старожил, появившийся на курсе, был Джордж Уичелоу. Опять же, это произошло благодаря Рону.
Рон хотел, чтобы он вернулся на курс. Он, очевидно, хотел снова вернуть Джорджа в строй, он предоставил Джорджу свободное место в знак признания его заслуг. Таким образом, Джордж явился, чтобы пройти курс, который был большим дополнением.
Таким образом, это была встреча старожил, и единственным, кто пропустил, был Деннис О'Коннелл. О'Коннелл никогда не говорил, писал ли ему Рон и предлагал ли ему, и он отказался, я не знаю, но Деннис О'Коннелл никогда не возвращался обратно. На самом деле, насколько мне известно, он работал в поле около шести месяцев в качестве полевого одитора после того, как он покинул организацию, а затем, я думаю, он покинул саентологию. Он ушёл и купил некоторое имущество и стал... продал и выкупил аренду... и стал жилищным брокером. Я думаю, что это был он, в конце концов, он и Оливия. Они занялись спекуляцией с недвижимостью. Он выкупил ряд арендуемых квартир, которыми он владел в полу-трущобах в окрестностях Бейсуотер.
Так или иначе, это то, что как мне кажется произошло с Деннисом О'Коннелом. Он никогда не прорвался, он был чёрным кейсом, и я, к сожалению, так и не добрался до того, чтобы заняться его кейсом. Я думаю, я мог бы это сделать. Возможно, он знал, что я могу, и он всегда держался от меня подальше. Но в любом случае, мы так и не сделали этого, мы никогда не встречались в сессиях.
Курс начался. Джордж Уичелоу выглядел здорово в яркой летней рубашке. И все, казалось, были прощены. Джек Хорнер был в прекрасном настроении. Мы хорошо стартовали, старожилы пришёл на клинический курс, и мы начали работу. Во время курса мне представилась возможность увидеть аудиторию Джека Хорнера... фактически вытащить других одиторов из сложных ситуаций, в которые они вошли с преклирами, и у меня был шанс понять, каким хорошим одитором он был. Он был вторым лучшим одитором, вторым после старика, которого я когда-либо видел.
Забавный случай произошёл примерно на половине докторантуры, я не помню, как это произошло. Однажды вечером, очень поздно вечером, после 11, мне пришлось вернуться в клинику, чтобы забрать книгу из своего офиса, и я не знаю, почему я не был с Энн, я думаю, Энн, должно быть, ушла домой раньше, и я, должно быть, разговаривал с кем-то о чём-то, но я знаю, что самый ранний момент, который я могу вспомнить…
Я иду по дороге, поднимаясь по лестнице в HASI, где была клиника, которая, конечно, была в полной темноте, было 11 часов ночи, и у меня был ключ, и я вошёл в офис, чтобы забрать книгу, которую я хотел почитать в автобусе по дороге домой, и вдруг я услышал звук возле передней стойке, в главном офисе. О, Боже, у нас тут грабители.
Итак, я открыл дверь в главный офис и зажёг свет... и ещё одну, и я посмотрел в другую комнату, там была Пэм, прячась за занавеской без одежды, и там, всматриваясь в сторону ковра. Всматриваясь в край стола, был Джек Хорнер, также голый, и на полу лежала куча подушек, и я просто сказал, извините, и выключил свет. Пошёл по коридору, включил свет в холле, вошёл в мой кабинет, взял мою книгу и вернулся, выключив свет и закрыв за собой дверь.
На следующее утро я пришёл на занятия, и Джек сделал вступление, прежде чем поставить ленту, и он посмотрел прямо на меня, и я посмотрел прямо на него, и не было ни малейшего колебания, ни в одном из выражений наших лиц. Это никогда не упоминалось, ни слова. Но это был очень забавный случай! Очевидно, я прервал большую любовную сцену.
Большинство подруг Хорнера, о которых мы знали, в прошлом исчезли, но не эта. У Пэм было большое саентологическое будущее.
В любом случае, надо было закончить курс. А в конце курса Хорнер создал Конгресс, но чтобы закончить дело с Пэм, он в конце концов попытался выбраться из страны и взять Пэм с собой. И, конечно, как только они добралась до аэропорта, в мире не было никакого способа, чтобы она могла уехать из страны, ведь она была придворным. Это было напечатано в её паспорте. И Хорнер был в затруднении с миграционной службой. По всей видимости, был какой-то скандал. Ему пришлось спешно покинуть страну. Это упомянули по радио, BBC.
Американец пытался вывезти придворного из страны без разрешения суда. Я уверен, что Джек просто не знал. Конечно, суды в Англии очень, очень жёстко относятся к такого рода вещам. И они заподозрили худшее. Бог знает, что бы жена Хорнера... говорила в Америке. Она, без сомнения, слышала об этом, потому что это прошло в СМИ в Англии. Он попал на радио... мы слышали по радио. Именно тогда Джек исчез из страны. И мы больше никогда не видели Джека. Он больше никогда не появлялся в Англии... по крайней мере, до того, как Энн и я покинули Англию, он больше никогда не появлялся.
Пэм продолжала... она была очень расстроена, когда Джеку пришлось уехать, и она не могла уехать с ним. Она была очень расстроена, но встретила своего будущего мужа, парня по имени Рэй Кемп, который тренировался в Калифорнии.
Его мать была англичанка, Элизабет Кемп, а отец – американец. Я думаю, что он был в американском флоте, и недавно он получил уволнение от американского военно-морского флота, и он прошёл своё обучение в Калифорнии. Он был здесь, в Лондоне. Он собирался поселиться в Лондоне, и он и Пэм встретились, и они просто влюбились друг в друга с первого взгляда.
И через несколько месяцев они поженились, а ещё через несколько месяцев родился ребёнок. Я помню, Энн и я пошли в их квартиру в Грин Гольдере. Мы были отличными друзьями. Он был отличным парнем, мне нравились Рэй Кемп и Пэм. Это были замечательные люди.
Я пришёл в их квартиру, и Рэй отсутствовал днём. Не знаю, где он был, но мы выпили чашку чая с Пэм, у неё был ребёнок, она ухаживала за ребёнком на коленях, а с другой стороны, она читала книгу о контрацепции. Мы с Энн подумали, что это смешно. Но Рей и Пэм Кемп стали одним из великих саентологических браков, и насколько я знаю, они все ещё вместе. Это был брак по любви с самого начала. Рэй был очень хорошим пропагандистом саентологии, это была его специальность. Он был очень хорош в пиаре, очень хороший промоутер. Он был очень ценным человеком. К концу курса, к неизбежному Конгрессу, который был выстроен Хорнером... это было далеко от того, что было с Нибсом, этот Конгресс был хорошим. Хорнер был опытным в такого рода вещах.
И у всех было замечательное время. И танцевальная вечеринка после Конгресса... Я сказал Джеку, что могу пригласить танцевальную группу и буду играть для неё. Я связался со своей старой танцевальной группой, для которой я играл... Мне пришлось отказаться от этого, конечно, я был слишком занят... но они привезли мой саксофон из моего дома в Эджере. Хотя я немного заржавел, они заменили меня электрогитаристом, но он не появился в тот вечер...
И все были очень удивлены, они не знали, никто из них или очень немногие знали, что я довольно опытный музыкант. И все были очень удивлены, и даже у Джека Хорнера была небольшая слабость, когда он услышал, насколько хорошо я играл на саксофоне. Так что вечер был очень удачным. И у меня есть красивые фотографии Хорнера и всей толпы, и я играю на саксофоне, в фотоальбоме. Как мы и предсказывали, после окончания курса от старика пришла записка для Энн о том, что он хочет, чтобы она заняла пост регистратора в клинике.
Это было то, что он уготовил ей, и он был абсолютно прав, конечно же, это было именно то место, где она должна быть. Было бы лучше, если бы я сам попросил. Я нуждался в ком-то, чтобы ухаживать за этим офисом. И кто-то, чтобы заинтересовать этих людей, которые увидев Жан Аткинсон сбежали бы сразу. Вместо встречи с Жан Аткинсон, которая была неряшлива и так далее, они встречались с доктором саентологии, хорошо обученным и очень, очень привлекательной женщиной.
Энн совершенно вписалась в этот макет. И всё шло очень хорошо по этой линии. Я всё ещё был директором по процессингу, и Энн ухаживала за регистрационными линиями, и мы взяли кого-то ещё следить за телефоном в офисе. И один из любимчиков Жан Аткинсон помогал отвечать на телефон. Макет... клиника теперь работала очень-очень хорошо. У нас был хороший фронт-офис.
Понятно, что сейчас было почти две отдельные организации. Была администрация, там внизу, на 163, и всё остальное. Похоже, было, что, в конце концов, они собиралась подняться в клинику. Курс HPA все ещё продолжался на 163, но очевидно, что это был лишь вопрос времени, прежде чем он переместится в клинику, потому что у нас было достаточно места для этого. В целом за этот период с конца 1954 года по начало 1955 года был довольно счастливый, стабильный период в организации. Это было почти как в старые времена. У нас были только я и Энн и Стэн Ричардс, и только двое, которых не хватало, были Джордж и Деннис О'Коннелл из старой команды. Три из пяти вернулись на технологические линии, и мы снова и снова очень хорошо работали.
Ну, следующая важная вещь, которая произошла в начале 55 года, была внезапным заявлением Стэна Ричардса о том, что он эмигрирует в Австралию. Это будет большая потеря, большая потеря для всех нас. Он бросил всё на нас.
Он женился. Его жена не была... мы никогда не видели его жену в организации... но он женился и захотел эмигрировать в Австралию, и поэтому мы потеряли нашего инструктора, и это создало значительную проблему. Джордж Уичелоу занялся этим на какое-то время. Он был там в течение двух или трёх месяцев, следя за курсом HPA в дневное время, но это не было призванием Джорджа... в обучении. Он никогда не был очень хорош в этом... в первые дни... Технология никогда не была его сильной стороной, но он занимал пост некоторое время.
Потом внезапно, в то время как всё ещё продолжалось, появился Рон. Рон только что вернулся в Англию. Это было примерно в середине 1955 года, незадолго до середины, я бы сказал.
Первое, что он сделал, это одна из первых вещей, которые он сделал... хорошо, позвольте мне разложить вещи в правильной последовательности... самое первое, что он сделал, он захотел получить деньги из организации. Там, конечно, ... у Жан Аткинсон был подписан чек в банке. Он подошёл к ней и сказал, что ему нужны деньги, и она должна перечислить ему какие-то средства. В конце концов, это была его организация, но она наотрез отказалась.
Она сказала, зачем тебе деньги, Рон? И он сказал, что это не имеет к ней никакого отношения. Я никогда не слышал этой ссоры, но мне сообщили. Он сказал, ну ... ты просто, ты знаешь, просто дай мне чековую книжку. Она сказала "Простите, Рон". Она сказала, что без её подписки денег не будет. И он ответил, как так?
Она говорит, я сделала это. И она показала ему разрешение. Когда он был в Америке, она купила у него организацию. Она получила её. У него не было доступа к фондам HASI, в то время в 1955 году. И он был абсолютно в ярости. Видимо, он вышел из кабинета. Они думали, что он сломает дверь, когда выйдет. Он был в ярости. Истинная природа Жан Аткинсон внезапно показала себя. Она была первой, кого я знал, кто фактически украл HASI.
И исход был таков, что Рон собрал юридический совет по этому вопросу, но не было никакого способа решить проблему. Единственный способ, которым он мог избавиться от неё, заключался в том, чтобы выкупить организацию, и это стоило ему 8000 фунтов. Такова была плата, которую она попросила. Это стоило ему 8000 фунтов, чтобы выкупить её и получить обратно свои деньги, вернуть HASI и получить в руки средства. Ей принадлежало чертовски много. Вы всегда обнаружите, что... он был настолько разъярён, что вы найдёте в Йоханнесбургской проверке безопасности, которая широко использовалась в саентологии в 1954-55 годах, вы найдёте этот странный вопрос «вы когда-нибудь крали HASI?».
Это было помещено туда Роном после инцидента с Аткинсон. Он решил, что это никогда не повторится, и никто никогда не украдёт у него организацию, поэтому он добавил это в проверку безопасности. И отныне каждый студент, каждый... ну, не каждый преклир, но каждый студент и все на организационных линиях должны были пройти эту проверку безопасности. И один из вопросов: «вы когда-нибудь крали HASI?». Так что, конечно, Жан ушла. Он выкупил организацию и Аткинсон ушла.
Аткинсон заменил Джек Паркхаус. Вся администрация переместилась в его руки, он, кстати, был на клиническом курсе. Он сделал это с Джеком Хорнером. Он прошёл клинический курс с Хорнером, был одним из студентов и показал себя очень, очень способным саентологом и очень способным одитором.
Он взял на себя роль администратора, но опять же, никто не возражал против этого, поэтому он получил пост секретаря Ассоциации. У него был офис в клинике, и он номинально отвечал за всё шоу. И никто не возражал против этого.
Он был первоклассным техническим специалистом, первоклассным одитором, вполне способным справиться с любым аспектом предмета. Он знал тему, поэтому мы были очень, очень рады принять Джека на борт. Он быстро стал одним из членов команды. И он организовал перемещение всего административного корпуса из 163 Holland Park Ave. Он переместил всех и назначил офис-менеджера. У нас там был офис-менеджер и пустые кабинеты в пустом коридоре. Они были слишком большими для одиторских комнат, он использовал две из них, в качестве служебных помещений.
И вся административная часть переехала туда. У нас был офис-менеджер, который работал под руководством Джека Паркхауса, а Джек руководил всем. Он управлял всем. В этот момент произошли и другие изменения... потому что Стэн Ричардс ушёл, Джордж не был доволен проведением курса, и он сказал Рону, так что Рон подошёл ко мне и сказал: смотри, я бы хотел, чтобы Энн стала директором по процессингу в клинике.
Он сказал «я хочу, чтобы вы взяли на себя обучение. Я хочу, чтобы вы не только стали директором по обучению в Лондоне, но и будете отвечать за все экзамены по всему миру. Я не... мне не очень нравится текущая система экзаменов». По его словам, там надо было многое поменять.
Мы должны стандартизировать его, и первое, что я хочу, чтобы вы сделали, – это составили экзаменационный документ, теоретический документ для студентов HPA и передали его мне для одобрения. И когда мы подготовим его, мы будем использовать его во всем мире. Я сказал, хорошо, Рон, всё будет сделано. Таким образом, курс HPA переместился в Palace Gardens Terrace.
К тому времени HPA переехал из 163 в Palace Gardens Terrace. Вся администрация переехала из 163 и теперь находилась в новом месте. Единственное, что осталось в 163, это пиар-администрация. В вечернее время и в выходные дни, там проходили публичные курсы... это было... мы занимали эти офисы.
Рон всё ещё держал эти офисы, он также хотел использовать пространство для чтения лекций, поэтому он держался за них, хотя они были немного недоиспользуемы какое-то время. Большая часть деятельности была теперь в новом месте. Это была прекрасная возможность для меня, потому что теперь я расширял свои навыки саентологии. Я стал очень, очень компетентным в процессинге, и теперь я перешёл на сторону подготовки, которая является другим техническим, главным техническим аспектом Саентологии. Теперь я собирался... изучить все тонкости обучения и экзаменов и так далее.
Так что я был очень, очень доволен этим. Я, конечно, с нетерпением ожидал этого события. Энн собрала трёх новых штатных одиторов, которые пришли. Одним из них был парень по имени Херби Паркхаус, младший брат Джека Паркауса, только что окончивший курс HPA.
Ещё была девушка по имени Джо Дэвис... Джо Блайт, извините, она позже стала Джо Дэвис, когда она вышла замуж за третьего одитора Боба Дэвиса. Таким образом, у нас было три штатных аудитора, и был ещё один одитор, Нэн Бердсли, они были четырьмя штатными одиторами. Было ещё несколько человек, которые приходили и уходили, но это были главные, с которых мы начали, те четверо... с которых Энн начинала.
Энн собиралась заняться директорством по процессингу. Она была регистратором и директором по процессингу, она объединяла эти две должности, хотя в более поздних организационных инструкциях Рон снова отделял эти посты. Я думаю, что это ошибка. Эти две должности очень, очень тесно связаны. Вот что я имел в виду, когда сказал ранее, что регистратор должен быть хорошим, технически подготовленным человеком. И если регистратор является хорошим, технически подготовленным человеком, он также может быть директором по процессингу. Рон Джеффкотт, инструктор выходных дней, перевёл выходные и вечерние занятия в 83 Palace Gardens Terace. Там, где мы были. У нас была большая комната, которую мы использовали для основных и клинических курсов и так далее.
Это была большая комната, большая аудитория, и у нас была вспомогательная, небольшая комната для лекций, которую мы могли бы использовать для курсов HPA. И, как я уже сказал, публичные курсы все ещё продолжались на 163. Мэри Сью Хаббард приехала с Роном вместе с семьёй, и они поселились в... это ускользает от меня, я ездил туда не один раз. Но я забыл, какой это пригород. Это вокруг... это была квартира, где-то здесь, я думаю, что это было где-то в районе Бейсуотер. Это было не так далеко от Palace Gardens Terrace. У них была очень хорошая квартира. Я побывал там несколько раз.
В этот период мы часто видели Рона. Рона и Джека Паркхауса. И мы часто ходили вместе обедать и так далее. Он действительно был социализован гораздо больше, чем когда я общался с нами ещё в начале 1952 года, в конце 52-го начале 53-го. Он больше общался с нами. И это было довольно... Я помню, что Рон не раз нас выводил, а мы с Джеком Паркхаусом вышли в ночной клуб, где мы сидели и пили виски примерно до двух часов ночи. Вот как обходился наш исполнительный директор. Но организация работала хорошо. Нужно было отдать должное Джеку, Джек был хорош.
Он был очень точным администратором, и он использовал свои технические знания саентологии в своей работе. И мы все уважали Джека, и команда работала. Рон знал, что это работает, и поэтому он был так доволен этим. Это был хороший выбор. Это был один из лучших вариантов Рона, когда он выбрал Джека Паркхауса. Я имею в виду, что парень пришёл на курс HPA, и он прямо сиял от слова «вперёд», а затем он пошёл дальше, а затем сам заплатил за клинический курс, прошёл курс под руководством Хорнера и снова засветился, как одитор и закончил и, без сомнения, Хорнер рекомендовал его, потому что он был хорош. И Рон сказал, правильно, мне нужно, чтобы кто-то заботился о месте. И на этот раз он не ошибся. Он не выбирал необученного человека.
Он выбрал Джека Паркхауса, и он сделал все правильно. Я быстро знакомился с тонкостями инструктажа, давал импровизированные лекции. Вы знаете, я был немного смущён, немного трепетало внутри. Раньше я никогда этого не делал, но вскоре это сработало. Через несколько недель я стал очень спокоен в спонтанных разговорах и так далее. В конце концов, мои лекции по аксиомам стали стандартной частью всего HPA. Всех их очень оценили. Так что всё шло хорошо ... всё прошло хорошо, и я быстро перешёл в тренировочный режим. Вышел из режима директора по процессингу и попал в режим директора по обучению.
Тем временем Энн создавала значительную команду одиторов, которые были очень преданны Энн. Это вызовет немало неприятностей в будущем, их лояльность к их регистратору и директору по процессингу. Но вы могли бы понять это, я имею в виду, что они очень уважали Энн из-за её естественной способности быть одитором, они видели её работу и они знали, что она могла сделать. И все они были последними выпускниками курса, и они просто смотрели с благоговейным трепетом и восхищением. И абсолютная широта её понимания трудностей с одитингом и того, как она могла решать эти трудности и помочь им решить трудности с их преклирами. Значит, они... вы знаете... просто чудесно.
Всё начинало хорошо выглядеть. Это было в золотые годы, 1955 год был частью золотых годов HASI в Лондоне.
Почти бесполезно говорить, что когда-то организация... когда-то там был Рон, и организация росла, и начали появляться первые линии пиара, и книги начали продаваться. Это было потрясающе! И у нас не было недостатка в людях.
У Энн было достаточно преклиров, которые собирались постоянно удивлять своих четырёх одиторов, ведь когда-то у неё было целых шесть человек, шесть штатных одиторов. Четыре обычных и два запасных. И мы уже начали с нетерпением ждать, где, черт возьми, мы собираемся найти ещё несколько одиторских комнат!
Потому что у нас было только четыре постоянных одиторских комнаты. Так из четырёх главных одиторов, кто, вероятно, стал самым известным в саентологии, был Херби Паркхаус. В последующие годы он стал одним из инструкторов на брифинге в Сент-Хилле и стал довольно известным саентологом. Боб и Джо Дэвис в конечном итоге эмигрировали в Австралию. Мы видели их в Австралии, потому что Энн и я ездили в Австралию. Мы встретились с ними в Австралии... хорошо, что они встретились с нами. Они эмигрировали после того, как мы это сделали. Но, в конце концов, мы видели их в Австралии. Нэн Бердсли вышла замуж за американца, американского саентолога, американского одитора, и поехала жить на Гавайи. И мы всё ещё общаемся с Нэн, с Нэн Бердсли в настоящее время. Он только что умер, её муж, американский одитор, но она всё ещё жива.
В это время произошёл очень забавный случай. Раньше у нас было то, что мы... Энн обычно предоставляла услуги публике, что называлось двухчасовой помощью. Вечером. Один из штатных одиторов был назначен и идея состояла в том, что люди могут звонить в течение дня, если им нужна быстрая помощь, или если у них есть какие-то небольшие проблемы или другие, и они могут прийти, если они пришли до 6:30 вечера. И регистратор работал до 6:30 вечера, и этим вечером они могли получить помощь. Но они должны были быть там к 6:30, потому что после этого одитор пошёл бы домой, и Энн пошла бы домой.
Но однажды вечером около 6:45 мы только что закончили...
Мы все вышли из офиса Рона, и секретарь в приёмной говорит, что один парень пришёл на помощь в течение двух часов, и поэтому Энн взяла его, и она сказала, просто пропустила, что одитор ушёл.
Он был совершенно прав, это было после 6:30. Он ушёл домой. Я думаю, это был Герби, он ушёл. Поэтому она посмотрела на меня. Она сказала, ты справишься? Я сказал, конечно. Через несколько минут я проводил пожилого еврея в одиторскую комнату, пригласил его на сессию и выяснил, в чём проблема. Он был в ужасном состоянии. Он был в скорби. Это оказалось одной из наиболее интересных одиторских сессий, которые я когда-либо давал в своей жизни. Я подумал, да, всё в порядке.
Я узнал, что его лучший друг умер в тот день. В то утро он услышал печальные известия о своём лучшем друге... и с тех пор он был очень огорчён.
Таким образом, я просто использовал это как обычную энграмму потери. Я проводил его через это снова и снова, и он продолжал плакать, плакать и плакать, и я подумал про себя: мы никуда не двигаемся! Мы никуда не идём! Мы не понимаем этого, поэтому я снова спросил его, давно ли он знает этого человека. О, он знал его долгие годы. Он снова заплакал. И какова была связь? Ну, он был... они работали вместе. Ах да... что это за бизнес? О, он говорит, это алмазный рынок. О, да? А этот другой парень, который умер? Он был на алмазном рынке? О да, да, он был торговцем алмазами.
"Мы были на рынке вместе много лет". И он снова заплакал. По реакциям э-метра я мог видеть, что я приближался. Я сказал, что это за алмазы? «Ну, сказал он, это ужасно, - сказал он. Я имею в виду, он сказал, я, я не знаю, что я буду делать. Я спросил, что ты имеешь в виду, что ты собираешься делать? Он говорит, что я продавал ему бриллианты все эти годы, говорит он, – и теперь я больше не смогу это сделать. Ну, я сказал, почему вы не сможете продать бриллианты кому-то ещё? О нет, он сказал, никто другой не сможет дать мне ту цену, которую он мне давал. Всё стало ясно. То, о чем этот парень плакал, что его расстраивало, было потерей прибыли.
Вы не поверите! Я думал, что парень теряет аффинити. Вы знаете, он потерял друга. Нет, он был евреем! Это была потеря будущей прибыли. Именно это и сбило его с ног. Он был абсолютно... вы знаете, в течение многих лет он впаривал эти алмазы этому тому парню и извлекал из него прибыль и без сомнения использовал отсутствие у другого парня знаний о торговле, получая огромную прибыль. И теперь внезапно этот другой парень умирает, и вся его прибыль теперь исчезла. Это сбивало его с ног.
Во всяком случае, как только мы добрались до причины этого, его слезы быстро высохли, и он сказал: «Я не знаю, что я буду делать?" Я сказал, хорошо, вам просто нужно пойти и найти кого-то другого, чтобы продавать бриллианты, не так ли? И он сказал: хорошо, я так и сделаю. И он сказал, спасибо вам большое.
Как вы к этому относитесь сейчас? Он сказал, вы помогли мне. И он ушёл очень счастливым. И мы закончили сессию и так далее. Я закончил сессию, и он ушёл домой. И все были довольны.
Я увидел Энн, когда вернулся домой. Я рассказал ей всё. Она подумала, что это весело. Она сказала, слава Богу, что ты справился с этим Деннис, сказала она. Ни один из моих одиторов не мог бы справиться с этим. Они бы не заметили это и за миллион лет. Тут нужен был опытный человек, чтобы разглядеть ситуацию, чтобы понять, почему этот парень плачет.
Всё шло к сентябрю, лето сменялось осенью, и Рон решил провести ещё один курс. На этот раз он собирался запустить его в 163 Holland Park Ave .. Помещения были немного переделаны. Он получил разрешение и немного... убрал стену, потому что теперь фронт-офис и маленький офис были объединены в одну большую зону, которая... Я не был там долгое время. Я был поражён тем, что произошло. Я не знаю, как, черт возьми, они получили разрешение сделать это от хозяина, но владелец дал им разрешение, потому что там работа была выполнена, и там была хорошая маленькая сцена, которая занимала большую часть.
Главная аудитория, которая была главным фронт-офисом... всё это теперь было просто чертовски большой комнатой. Помещение было достаточно большим, чтобы стартовать курс. Там была хорошая, миленькая сцена и всё с подсветкой и местом для микрофона. Очевидно, некоторые деньги были вложены в это стариком.
Мы с Энн были полны решимости пройти этот курс. Это было редкое удовольствие, когда он лично читал курс, и мы были абсолютно нацелены, если это было вообще возможно, попасть на курс. Я имею в виду, очевидно, что мы были рады быть на этом курсе, это был просто вопрос того, что мы должны были выполнять свою работу, пока мы были на курсе. Поэтому я быстро прекратил планировать преклиров, прекратил планировать студентов на дневном курсе и объяснил им, что, когда курс начнётся, на дневном курсе не будет никого. Это было легко сделать, поскольку я был заинтересован, я просто передвинул их на более позднее время. У Энн было немного больше проблем, но она справилась и с этим, но ей приходилось появляться в разное время, чтобы сделать свою работу директора по процессингу.
Она не могла бросить всё так же легко, как мог я. Но курс начался. Опять же, это была отличная компания. Всё, чего не хватало, я надеялся, что Деннис О'Коннелл появится, но он этого не сделал. Я уверен, что он, возможно, получил бы курс, если бы захотел. Ему только нужно было встать и поговорить с Роном. Они ушли под ... знаете, сломал коммуникационную линию при неприятных обстоятельствах. Я уверен, что Рон предложил оливковую ветвь, и Деннис отказался. Это была единственная печальная вещь.
Джордж снова вернулся на линию. Он пришёл, чтобы восстановить докторскую степень. К этому времени, конечно, мы все получили докторские степени. Джек Хорнер закончил с нами, и все сертификаты были оформлены, все наши докторанты были оформлены и подписаны Роном. Он даже оставил степень бакалавра саентологии. Итак, у нас было ... У меня была степень бакалавра гуманитарных наук и степень бакалавра саентологии, а также степень доктора саентологии, а также была степень HGA, которую я также получил в начале курса. Это было, когда я проходил курс HPA. Были некоторые положения курса. Вы должны были прислать три истории болезни. Я был одним из немногих, кто сделал это. Я отправил три истории болезни, и это сделало меня выпускником, так что я получил сертификат HGA. Поэтому я получил четыре сертификата. HPA, HGA, BScn и DScn.
У Энн было три сертификата ... Хм, нет, она никогда не получала сертификат HPA. У неё были BScn и DScn. Но мы все были очень, очень счастливы. Мы все были очень сертифицированы по самое не хочу.
Это был тот случай, когда Рон вводил процессы станции Ватерлоо, процессы «не знания». Он выходил и определял людей и спрашивал... ну, я дам вам... был интересный момент, в котором была некоторая трудность с командованием. Рон говорил: «Что ты не знаешь об этом человеке?» И я написал ему, я сказал, что попробовал на преклире. Я сказал, лучшая одиторская команда будет, «чего бы вы не могли знать?» Я сказал, что я проверил это и обнаружил, что это работает лучше, чем «что ты не знаешь?» И Рон подтвердил, сказал: «Большое спасибо, Деннис, я думаю, что ты прав». И на следующий день на курсе он дал альтернативную команду.
Он хотел проверить это. И все одиторы вернулись и сказали: да, эта команда работает намного лучше. Итак, он сказал: «Хорошо, что у нас есть Деннис Стивенс, поблагодарим его за это». Он признал, он признал, откуда он получил это. Так что, возможно, если вы пройдёте курс... это была одна из вещей... мой вклад в саентологию – команда для процесса станции Ватерлоо, процесса «не знания». Конечно, мы добавили к этой линейке идеи о том, как идеология... конечно же, когда Рон пришёл на линию, он представил курс индоктринации, тренировочные программы, одно из величайших дополнений к нашему тренингу... ну, это была просто революция в обучении.
У нас был инструктор по обучению, Розина Манн, которую я нанял, и она была недавним выпускником HPA, и я полностью заставил её понять всё, что требовалось. И студенты, когда они пришли на курс HPA, в первую очередь проделали неделю индоктринации, чтобы делать свои тренировочные упражнения, и это получилось совершенно чудесно. Интересный взгляд на него, ТУ1, теперь известный в саентологии и известный во всем мире как «Алиса в стране чудес» родился из ТУ1, я могу сказать вам, откуда появилась «Алиса в Стране Чудес» в ТУ1...
Я однажды зашёл в комнату обучения, чтобы посмотреть, как шёл курс, и там они все сидели, читая, пытаясь сделать ТУ1, начать общение, читая газету. Для меня это было не совсем правильно, когда они читали отчёты фондового рынка, экономические прогнозы и т. д., это не звучало для меня правильно. Поэтому я подумал: «Боже мой, им нужно что-то лучше, чем просто общаться».
Им нужно что-то повышать. Теперь, какая самая высокотоновая книга, которую я знаю ... Алиса в стране чудес!
Итак, я спустился в местный книжный магазин и, размахивая руками, достал дешёвые экземпляры Алисы. Конечно, сэр! Я купил полдюжины копий на месте, вернул деньги из кассы и бросил их на стол Розины и сказал, ради Бога, хватит использовать эти газеты. Используйте Алису в стране чудес. Используйте слова, удалите «он сказал» и «она сказала» и просто используйте фразы Алисы в стране чудес. В этой книге есть красивые фразы.
И она пошла как лесной пожар. Студенты немедленно оживились. Они любили Алису. Они действительно сообщали бы те, эти красивые фразы из «Алисы в стране чудес», с головой, знаете ли. Красивые, красивые высокотоновые фразы в Алисе! И это был мой собственный вклад в ТУ1, «Алиса в стране чудес».
В конце концов, это тренировочное упражнение стало известно как «Алиса в стране чудес». Тем временем я, наконец, составил экзаменационную бумагу и передал её старику, и он сказал, что всё в порядке.
«Она прекрасна», - подумал он. Таким образом, мы распечатали её и это стало стандартом и разошлось по всей Америке. Это разошлось во все американские организации, которые обучали HPA. Это использовалось, насколько я знаю, это использовалось в течение довольно долгого времени в теории HPA, которую я подготовил. Рон надеялся на меня. Он называл меня своей энциклопедией саентологии. Он понял, что у меня есть энциклопедическое знание предмета, и он привык полагаться на него.
Но уже семена старые семена дали свои всходы, потому что, чем больше штатные одиторы становились лояльными к Энн, тем больше это огорчало Рона. И Рон видел, что эти одиторы были абсолютно преданы Энн. И это огорчало старика. Этого не должно было быть, но так оно было. И однажды случилось неизбежное: он просто уволил Энн... по какому-то липовому поводу. И я понял, что это будет конец. Мы больше не будем это терпеть. Мы не проглотим это, Энн и я, мы больше не будем это терпеть.
Поэтому я ушёл с Энн. Я ушёл с Энн немедленно. И сказал Джеку Паркхаусу, что это конец, нам уже достаточно. Ему придётся найти себе ещё несколько технических специалистов, а мы отправимся обратно в Баттерс и вернёмся к нашей частной практике. Таким образом, мы снова ушли с линии.
Это было совершенно нелепое действие со стороны Рона. Это была просто паранойя. У него было такое чувство, что эти ученики, и что эти штатные одиторы более лояльны к своим коллегам, к Энн, чем они были к нему, что было смешно. Одиторы обожали Рона. Он был для них Богом.
Но только из-за того, что они следовали за Энн и проявляли столько аффинити к Энн, что они привыкли чувствовать... что Рон чувствовал, что Энн украла у него их верность. И это была старая, старая паранойя, которая у него была в его системе. Старый рак в его кишках, который ел его, что в конечном итоге заставило его уничтожить его собственный предмет. Так что он снова выбросил... он потерял блестящую директора по процессингу и регистратора, когда он уволил Энн. И, конечно, я ушёл, и он потерял ещё одного блестящего технического человека, когда он потерял меня.
Вы не можете победить паранойю. Это ситуация, когда субъект, у которого есть паранойя, всегда проигрывает. Это случилось в начале 1956 года, примерно в марте или апреле, я думаю, что он взорвался, и мы ушли. Энн уволили. И я ушёл ... мы провели немного одитинга и решили эмигрировать в Австралию, где мы продолжили нашу одиторскую практику.
Потом я пошёл и поговорил с Джеком Паркхаусом, и он был вполне спокоен. Он получил разрешение Рона на то, чтобы я имел право обучать в Австралии, преподавать курсы HPA, когда мы добрались до Австралии. Рон, у него не было перерыва на работе. Он был разочарован, что я ушёл, но он понял, почему я ушёл, потому что Энн была моей женой. Я не мог оставаться в организации в тех обстоятельствах, когда моя жена была уволена, на моих глазах совершенно без повода. Через некоторое время мы с Энн начали складывать вещи и подали документы на иммиграцию в Австралию. И после всего этого, в конце концов, всё выяснив и упорядочив, мы отправились туда в мае 1957 года, чтобы посмотреть, что Австралия может предложить нам, семье и детям.